1770

В конце 1770-го — начале 1771 года — Киев был охвачен эпидемией моровой язвы. В городе с населением около 20 тыс. жителей недосчитались нескольких тысяч. Рассказы о моровой язве в Киеве были различные, но самое вероятное то, что один купец, прибывший из Польши в конце августа 1770 года в дом свой, находившийся на Подоле, вскоре заболел и умер; его родные были первыми жертвами моровой язвы. Многие в соседстве заражались и скоро умирали. Никто из бывших там медиков и хирургов не видал еще этого бича человечества. Они в рапортах доносили, что болезнь эта есть не что иное, как гнилая горячка с пятнами и нарывами. Между тем моровая язва на Подоле увеличивалась. Никаких предохранительных мер еще не предпринимали, народ имел свободное сообщение; многие ходили и на Печерское предместье. Но когда зло сделалось уже значительным, губернатор послал из госпиталя доктора Митрофанова с хирургами и командой из 50 солдат на Подол, и в половине сентября оцепил город. Тогда все открыли глаза, но уже было поздно, ибо через сообщение в городе, бывшее до сих пор на рынке и в церквах, Miasma столь укоренилась, что не было никакого спасения. Народ уходил из города в близлежащие деревни и заражал живущих там. На Подоле с каждым днем становилось хуже; между тем жители, видя, что дома оцепляют, а умерших от язвы вывозят, стали утаивать больных; мертвых же тайно погребали на дворе и в садах, или ночью от 10 до 20 трупов выбрасывали на улицу перед чужими дворами, дабы тем скрыть заразу в собственном доме. Мало помалу больные были обнаружены, а оставшихся здоровых отправляли на один остров Днепра на карантин, но и здесь многие заболевали. Зараженных отправляли в особый лазарет, где все почти умирали, частью оттого, что они не в первый день болезни стали лечиться, или, по причине великой тесноты, часто лежали вместе, отчего испарения еще более усиливали яд болезни. Уверяют, что на Подоле до 15 ноября уже умерло около 6000 человек, но Митрофанов означил гораздо меньшее число. Большая часть умерших была из простого народа. Войт и магистратские чиновники жили на дачах, другие подражали их примеру. Потом собрался народ перед магистратом и стал мятежничать; ему не нравились меры предосторожности, особенно, что посылают здоровых на остров; он хотел свободного сообщения, но после успокоился. Во второй половине ноября число больных уменьшилось. С 5 января 1771 года в Старом городе и Печерске не слышно было ничего о новых зачумленных. На Подоле моровая язва стала уменьшаться не ранее февраля». Чтобы не заразиться на ежедневных осмотрах больных, доктор Лерхе не только не прикасался к ним, а окуривал себя дымом, проветривал одежду и постель, два раза в день дома и в лазаретах «жег нефть». В Софийском монастыре умерли 120 монахов и послушников, а Михайловский монастырь не пострадал: там просто закрылись и с городом не общались. И только 30 марта 1771 года в Киеве было разрешено «свободное сообщение». Окончательный итог эпидемии, по данным дневных рапортов медиков, составил 4 тыс. умерших. На иллюстрации: М.Сажин. Щекавица. 1840-е гг. Акварель. Виталий Ковалинский «Чумная история».