Как бы на смену Академии явился открытый в 1805 году в Харькове первый украинский университет, объединивший лучших представителей науки и культуры, создавший объединение литераторов романтического направления. Традиционно национальное возрождение на Украине связывают с выходом «Энеиды» (1798) И. Котляревского, впервые введшего в литературу живой, народный украинский язык, и с организацией группы харьковских литераторов, чьими усилиями, кстати, было положено и начало периодической печати в Украине (журналы «Харьковский Демокрит», «Украинский вестник» и др.). Национальное возрождение основывалось на исторической традиции и пробуждении высокого чувства народности, что, в свою очередь, способствовало глубокому и постоянно развивающемуся интересу к этнографии — народоведению, к историческому прошлому своего народа, к его творчеству во всех его ипостасях — одному из основных элементов украинского романтизма, а самоё понятие «Украина» ищут уже не в гетманских актах и исторических хрониках, а в живых народных песнях, думах, обрядах, обычаях, языке.
В 1819 году Н. Цертелев выпускает первый сборник украинских народных песен. Очарованный их мелодичностью и красотой, он сравнивает их с песнями Гомера и Оссиана. Его сборник начинает целую серию подобных изданий (Н. Маркевича, М. Максимовича, П. Лукашевича и др.). К первой четверти XIX века относится и появление в списках (отдельное издание — 1846) «вечной книги независимости украинского народа», по выражению крупнейшего украинского историка А. Оглоблина, — «Истории русов... от славян, племени Яфета, сына Ноева... до 1769 года». С её страниц возникают легендарные фигуры Ивана Пидковы, Северина Наливайко, Полуботка, Сагайдачного, Богдана Хмельницкого, словами которого автор утверждает: «...это народ вольный и готовый всегда умереть за свою вольность до последнего человека...»
_______________________________
1 Пиксанов Н.К. О классиках. М., 1933, с. 54.
Известно, что «Пушкин собирается писать историю Малороссии»
1, — писал М. Погодин С. Шевыреву весной 1829 года. И именно «История русов, по мнению известного пушкиноведа Ю. Оксмана, легла в основу схемы периодизации — в отличие от Карамзина Пушкин, как и автор «Истории русов», особое внимание уделяет историческому периоду от «Сагайдачного до Хмельницкого», он стремится привлечь читателя к территориальным рамкам столь же исторической Украины, сколь и Украины 1831 года»
2.
Тема «Народ и история» стала доминирующей темой национальной романтики, что явилось не только составным слагаемым романтической школы, но и фактором самосознания, его зрелости и крепости. Поэты-романтики воспевают народного героя-казака, беззаветно преданного своему народу и отечеству. Украинский писатель, историк и этнограф Н. Маркевич — один из друзей Пушкина — пишет К. Рылееву: «Мы не забыли ещё деяний великих украинских мужей, а в сердцах многих из нас не уменьшилась сила чувств и преданности нашей Родине. Ибо жив среди нас дух Полуботка».
На украинский Парнас вслед за И. Котляревским поднимается целая плеяда писателей, поэтов, драматургов — Г. Квитка, П. Гулак-Артемовский, Е. Гребинка, А. Метлинский, Л. Боровиковский и др. А. Шпигоцкий своей «Малороссийской балладой» зачинает жанр фольклорных баллад, П. Белецкий-Носенко — фольклорных вариаций, С. Писаревский создаёт оперетту «Купала-на-Ивана» и др. Многие из перечисленных авторов были представлены в библиотеках не только украинских, но и столичных знакомых Пушкина. Одна из попыток реконструкции библиотеки Давыдовых в Каменке подтверждает это. Так, например, установлено, что в этой усадебной библиотеке был комплект «Украинского вестника», целый ряд других харьковских изданий.
Таков в общих чертах весьма приблизительный историко-литературный фон Украины ко времени прибытия Пушкина, проведшего на юге более 4 лет (с мая 1820 по июль 1824), проехавшего по ней около 6 тыс. вёрст за 18-20 поездок и посетившего более 120 населённых пунктов, причём некоторые из них он посетил не один раз. Непосредственное знакомство с «российской Авзонией», как Украину называли современники, её природой, бытом, живой народной речью, задушевной и яркой песней обогатили поэта новыми свежими впечатлениями, сохранённными на всю жизнь. Одно из них было, безусловно, очень глубоким и волнующим — это многочисленные проявления народного недовольства, вызванного беспределом крепостничества, гражданского и экономического притесненния. Тесное соприкосновение с народной жизнью на Екате-ринославщине породило замысел «Братьев-разбойников». «Вот тебе и Разбойники, — писал Пушкин Вяземскому. — Истинное происшествие подало мне повод написать этот отрывок. В 1820 году, в бытность мою в Екатеринославле, два разбойника, закованные вместе, переплыли через Днепр и спаслись».
Тем не менее, в пушкинском творчестве 1820—1821 годов мы не находим непосредственных откликов на «украинские события», однако, не следует забывать, что мы не знаем, в каком истинном виде предстало бы нам его творческое наследие, дойди оно до нас в своём полном объёме, — ведь Пушкин уничтожал свои рукописи. Так, он сжигал их весной 1820 года, незадолго до своей первой ссылки; многое, очевидно, было потеряно в Кишинёве, уничтожено в Одессе, наконец, сожжено после 14 декабря в ожидании обыска и ареста; в 1830 году в Болдине была уничтожена 10-я глава «Онегина» и, наверняка, не она одна... Наконец, после смерти поэта В. Жуковский и Л. Дубельт, разбирая его бумаги, сохранили далеко не всё, дабы не «компрометировать» его память. Одним словом, мы можем только предполагать, не строя, однако, наши гипотезы на песке, а внимательно и вдумчиво изучая оставленное им наследие.
_______________________________
1 Русский Архив, 1882, № 5, с. 80-81.
2 Оксман Ю. Из разысканий о Пушкине. — «Литературное наследство», 1952, т. 58, с. 214.
Как мы уже упоминали, на протяжении всего творческого пути Пушкин проявлял негаснущий интерес к украинскому фольклору. Небезосновательна целая серия изустных рассказов-легенд (публикация В. Бонч-Бруевича в газете «Правда», 1936, 11 декабря), бытовавших на излёте прошлого века в Каменке и утверждающих, что Пушкин охотно и дружески беседовал с крестьянами, заходил в их хаты, слушал песни слепого лирника и даже водил его в барский дом Давыдовых. Известно, что в Екатеринославе он записал две народные сказки. Написанная им в 1834 году баллада «Гусар» разрабатывает весьма распространённый в украинском фольклоре мотив полёта солдата с ведьмой на шабаш. Образ «слепого украинского певца» в известных строках эпилога «Полтавы» навеян поэту непосредственными наблюдениями народного быта, возможно, в той же Каменке. Песни и думы, воспринятые из народных уст, а также по сборникам Цертелева, Маркевича, Максимовича и др. были хорошо известны Пушкину. Друзья и знакомые украинцы постоянно поддерживали этот интерес и дополняли прочитанное живыми рассказами. В библиотеке Пушкина находятся (и находились!) многочисленные сборники украинского фольклора. Так, незадолго до трагической дуэли поэт купил только что изданный сборник П. Лукашевича «Малороссийские и червонорусские народные песни и думы» (1836). Среди друзей Пушкина был и автор «Вечеров на хуторе близ Диканьки» и «Миргорода». Интересно отметить, что на обороте письма Гоголя Пушкину (июль 1834) поэт записал строки популярной народной песни. В своей заметке о книге Гоголя Пушкин подчеркнул, как положительное явление, насыщенность её этнографическим и фольклорным материалом.
Украинскую речь и народную песню Пушкин слышал и в окружении А. П. Керн, уроженки Полтавщины, вспоминающей: «Он раз пришёл ко мне и, застав меня за письмом к меньшей сестре моей в Малороссию, приписал в нём:
«Когда помилует нас Бог,
Когда не буду я повешен,
То буду я у Ваших ног
В тени украинских черешен».
1
Возникновение интереса к украинской истории относится, несомненно, ко времени пребывания Пушкина на Украине. В «Исторических заметках» 1822 года он пишет: «Екатерина уничтожила звание (справедливее, название) рабства, а раздарила около миллиона государственных крестьян (т.е. свободных хлебопашцев) и закрепостила свободную Малороссию...» В Бессарабии и в Киеве Пушкин настойчиво интересуется историческими памятниками, связанными с Мазепой — киевский дом Мазепы, могилы Искры и Кочубея в Киево-Печерской лавре, — именно к этому времени и относится возникновение темы «Полтавы». Нужно отметить, что тема эта разрабатывалась и ранее. Так, переведённый с немецкого роман д'Орвиля «Прекрасная Россиянка» (три издания — 1784, 1790 и 1796), трактовавший тему любви Мазепы к красавице Элеоноре, нашёл отклик и в поэме Пушкина. Несомненны черты сходства и между «Войнаровским» К. Рылеева, исторической повестью Е. Аладьина «Кочубей» и пушкинской «Полтавой», которая, в свою очередь, служила определённым источником для целого ряда других произведений. Не только Пушкин, вся русская литература была в той или иной степени связана с украинской тематикой. Отличие между Пушкиным и другими писателями его времени было лишь в том, что гений поэта осуществил то, к чему — порою безнадёжно — стремились его современники. Да если бы даже Пушкин не был бы никогда на Украине и совсем не откликался бы на украинские темы, не говорил бы никогда мимоходом М. Максимовичу, посетившему его: «а я оббираю ваши песни», не делал бы никогда выписок из его книги и других сборников, не работал бы тщательно над «Историей русов», не печатал бы в своём «Современнике» отрывки из этой «Истории» и т.д. — разве меньшее бы он имел значение для украинской культуры?
_______________________________
1 Керн А.П. Воспоминания. Дневник. Переписка. М., 1974, с. 32.
Уже современная Пушкину украинская литература пыталась осознать и освоить его творчество. Один из украинских романтиков, Л. Боровиковский, в 1830 году публикует украинский перевод «Двух воронов», а немного позднее «Зимнего вечера». А в 1831 году появляются соответственно в «Украинском альманахе» и «Московском телеграфе» переводы отрывков из «Полтавы», сделанные А. Шпигоцким и Е. Гребинкой. Эти первые попытки были чрезвычайно далеки от оригинала, — тяжелейшей задачи перевести Пушкина, т.е. создать на украинском языке произведения, объединяющие чудесную пушкинскую простоту с изысканным, утончённым мастерством, новаторство с традиционностью, точность формы с её полной внутренней свободой — украинская литература того времени создать ещё не могла. Длительное время, переводя Пушкина, она просто переделывала его произведения в духе ограниченно-понятой народно-песенной стилистики, либо в форме бурлеска. Тот же Л. Боровиковский вводит в свой перевод «Зимнего вечера» абсолютно инородные для него украинские песенные мотивы. Гребинковский же перевод «Полтавы», как и следует из подзаголовка в отдельном издании, был «вольным переводом». Гребинка пошёл путём автора «Энеиды» И. Котляревского, порой до буквализма повторяющим её бурлеск.
Чтобы подойти ближе к Пушкину, украинской литературе нужно было иметь поэта, приближающегося к нему силой, талантом, мастерством. Таким поэтом был Тарас Шевченко, творчеством которого начинается следующий период истории новой украинской литературы. В Петербурге 30-40 годов Шевченко жил в атмосфере, напоённой живыми воспоминаниями о погибшем поэте. Освободителем и опекуном Шевченко был В. Жуковский. Прославленный творец «Последнего дня Помпеи» К. Брюллов, «Карл Великий», как называл его Шевченко, безусловно, рассказывал ему о встречах с Пушкиным, о последнем визите поэта в его мастерскую. Брюллов выполнил эскиз памятника Пушкину, а в 1849 году написал известную картину на сюжет «Бахчисарайского фонтана». Эта же поэма вдохновила и Шевченко-художника. Его близкий друг, замечательный актёр М. Щепкин также делился с ним воспоминаниями о встречах с Пушкиным. И Гребинка, и Маркевич, и Щепкин, и Родзянко, в чьё имение летом 1824 года по пути из Одессы заезжал Пушкин и у которого в 40-х годах гостил Шевченко, и многие другие рассказывали ему о глубоком интересе Пушкина к украинской истории и народному творчеству, что не могло не вызывать у Шевченко ответных чувств. О литературных влияниях Пушкина на Шевченко как в части жанров, художественных средств, так и сюжетных мотивов и тем, отдельных систем образов и др. достаточно много писали исследователи. Остановимся на некоторых из них.
Одно из ранних стихотворений Пушкина «Романс» («Под вечер осенью ненастной...») тематически совпадает с балладами Шевченко о брошенных девушках с внебрачными детьми — тема, кстати, проходящая через всё шевченковское творчество. На излёте своего творческого пути Пушкин ещё раз обратился к ней в «Русалке», и его так и неоконченная драма как бы нашла своё завершение в «Русалке» Шевченко. Пушкинский «Пророк», призывающий «глаголом жечь сердца людей», находит свои реминисценции в шевченковских «подражаниях» Иезекиилю и Осии. Пушкинское окончание «Кавказа» — «Так буйную вольность законы теснят» — разрастается у Шевченко в поэму, полную глубокого сочувствия порабощенным народам Кавказа. Пушкинские образы царей — от «самовластительного злодея» («Вольность») до «властителя слабого и лукавого...», от царя, властным взглядом отправляющего раба за ядом («Анчар») до ленивых, придурковатых и вовсе нестрашных царей Никит, Салтанов и Додонов — повторяются, развиваютсся и наполняются гневной силой в образах шевченковских царей («Старенькая сестра Аполлона...», «Саул», «Сон»). Тема больших народных волнений, неотступно занимавшая Пушкина, начиная от «Бориса Годунова» и «Капитанской дочки» до незаконченных «Сцен из рыцарских времён», была чрезвычайно близка и Шевченко. Недаром ему так нравились и сами «Сцены», что известно из его дневника (12 января 1858): «...прочитал «Сцены из рыцарских времён» и отогрел губернским холодом обвеяннную душу». Не зря в повести «Близнецы» он вспоминает Пугачёва из «Капитанской дочки» — «грозного в чёрной бараньей шапке и в красной епанче на белом коне».
Образы пушкинской музы постоянно живут в шевченковских творческих В задумах, постоянно ассоциируются с его переживаниями, помогают ему точнее понять российскую действительность. В этом смысле известна его дневниковая запись (19 июля 1857) о «ренегате Писареве со своим бездушным покровителем и со своей бездушной красавицей-супругой»
1 и замысел, возникший в этой связи, сатиры (увы, так и неосущесствлённый): «в ожидании утра я на этом полновесном фундаменте построил каркас поэмы вроде «Анджело» Пушкина, перенеся место действия на восток и назвав её «Сатрап и Дервиш». При лучших обстоятельствах я непременно исполню этот удачно проектированный план. Жаль, что я плохо владею русским стихом, а эту оригинальную поэму нужно непременно написать по-русски».
«Наряду с родным эпосом любил Тарас, — свидетельствует близкий друг Шевченко П. Кулиш, — только Пушкина. Разогрев дух свой думами кобзарскими, читает, бывало, он наизусть новорусского Гомера, Пиндара, Софокла, не зная, какую и цену ему сложить за его чудесное слово». Особенно любил Шевченко, как утверждает Кулиш, стихи Пушкина, посвященные А. Мицкевичу («Он между нами жил...»):
«...Он говорил о временах грядущих,
Когда народы, распри позабыв,
В великую семью соединятся...»
_______________________________
1 Н. Писарев — правитель канцелярии Киевского, Волынского и Подольского генерал-губернатора.
Не случайной, а естественной была любовь Шевченко к Пушкину и их поэтическая перекличка вполне закономерна. Анализируя «Гайдамаков» и «Кобзаря», Кулиш настойчиво указывает Шевченко на Пушкина, как на достойный подражания образец. Интерес к Пушкину, переходящий в почитание, проходит сквозь жизнь и творчество самого Кулиша. В 1847 году он начинает работать над стихотворным романом «Евгений Онегин нашего времени», — прямое, как мы видим, наследование Пушкину (скажем прямо, достаточно неудачное). Именно Кулиш впервые в украинской литературе делает попытку дать поэтический образ самого Пушкина в «Думе про Татарина и Арапа» — Карамзина и Пушкина. Вероятно, ни у кого из украинских писателей прошлого века имя Пушкина не бывало так часто на устах, как у Кулиша, называвшего русского поэта «бессмертным среди бессмертных».
Вторая половина XIX века значительно продвинула освоение украинской литературой пушкинского наследия. С. Руданский переводит «Песнь о вещем Олеге», «Полтаву», которая, увы, по-прежнему напоминает гребинковское переложение. М. Старицкий серьёзно обогащает мир украинских переводов Пушкина, среди них «Деревня», «Узник», «Туча», «Памятник» и др. С большим или меньшим успехом трудятся Б. Гринченко, И. Стешенко, А. Навроцкий, В. Самийленко и др. К самым ранним дебютам одного из столпов украинской литературы И. Франко относятся и его переводы пушкинских произведений. В первом же им изданном сборнике «Баллады и рассказы» (1876) мы находим и его переводы «Русалки» и «Двух воронов», а одной из его последних книг являются им переведённые и снабжённые предисловием и примечаниями пушкинские «Драматические произведения» (1914).
В статье «Тёмное царство» (1881) Франко пишет: «Три великих русских писателя, Пушкин, Грибоедов и Лермонтов, все преждевременно сошли в могилу, но их произведения, особенно те, которые могли считаться последним словом каждого из них («Горе от ума» Грибоедова, «Евгений Онегин» Пушкина, «Герой нашего времени» Лермонтова), ходили среди читающей публики и оказывали огромное влияние на мысли и убеждения...»
«Уже будучи больным, в конце своей жизни, — писал М. Рыльский, — он работал над переводами «Маленьких трагедий» Пушкина, спеша закончить их, пока рука держала перо. Это был высокий подвиг, говорившей о великой любви к Пушкину». Можно привести десятки примеров сближения отдельных произведений Пушкина и Франко, скажем, соотнесение «Бориса Годунова» и франковского «Сна князя Святослава» — обоих авторов привлекают страницы бурной отечественной истории — эпоха «многих мятежей» XVII века и беспокойные времена века XII. Каждый из писателей на своём материале обосновывает решающую роль «мнения народного» в историческом процессе. Подобно Пушкину Франко реконструирует не только образ мышления и чувств, но и бытовой, и языковый колорит эпохи.
Нельзя обойти молчанием и роль пушкинского творчества у известной украинской поэтессы Леси Украинки. Упомяну лишь, что разработка «донжуановской темы» в её «Каменном господаре» имела отправной точкой пушкинского «Каменного гостя», а не пьесы Мольера, Тирсо де Молины или Байрона, несмотря на то, что поэтесса ставила и разрешала совсем иные задачи, по-иному истолковывала знакомые нам образы и осмысливала логику их взаимоотношений. «Победа каменного, консервативного начала, воплощённого в Командоре, над раздвоенной душой гордой, эгоистической женщины — Донны Анны, а через неё и над Дон-Жуаном, «рыцарем свободы»
1 — так объясняла идею драмы сама поэтесса. — Маленькая трагедия великого Пушкина стала образцом постановки и решения глубоких и серьёзных этических и психологических проблем».
_______________________________
1 Леся Украинка. Собрание сочинений в 12 томах, т. 12, с. 396, Киев, 1979.
Продолжателем пушкинских традиций, блестящим переводчиком его произведений в начале этого века выступил Максим Рыльский. «Я не могу назвать ни одного украинского поэта, который бы не чувствовал на себе дыхания пушкинского гения, не переводил бы Пушкина, не писал бы о Пушкине»
1 — эти слова больше всего относятся к творчеству самого Рыльского, переведшего «Онегина», «Медного всадника» и множество лирических стихотворений — всё это давно стало классическими образцами украинского перевода. Рыльский не только переводил Пушкина, но и в своих оригинальных произведениях использовал пушкинские реминисценции, ко многим собственным стихотворениям подбирал пушкинские эпиграфы, наконец создал целый ряд стихотворений, посвященных великому поэту, составляющих пушкинский цикл.
Размышления о бессмертии Пушкина вызывают у Рыльского вполне естественную для его мировоззрения ассоциацию — мысль о бессмертии Шевченко: «С Тверского руку ты простёр в старинный Киев. Гордимся мы обоими певцами...» «Перечитывая прекрасные произведения Пушкина и Шевченко, мы не можем не сказать, что оба они своими сердцами, каждый по-своему, жали на один сноп, сноп народной свободы, народного счастья», — писал Рыльский в статье «России вечная любовь».
Один из основателей современой украинской литературы П. Тычина, автор многочисленных стихотворений, образующих поэтический венок Пушкину, в одном из выступлений заключил почти афористически: «Пушкин — это наша связь с прошлым, Пушкин — это наш полёт в будущее, Пушкин — источник вдохновения для наших творцов, Пушкин — вечно живой наш современник...»
2.
Основные тенденции восприятия образа и творчества великого русского поэта, как бы провозглашённые Рыльским и Тычиной, нашли своё дальнейшее продолжение и развитие в творчестве других украинских писателей.
М. Бажан в лирическом эссе «Склоняясь над рукописью» писал: «С удивлением и восхищением всматриваюсь в рукописи Пушкина. Меня обжигает дыхание такого ощутимого здесь высокого волнения, упрямого поиска, бунтарского дерзания».
3
В украинской поэтической Пушкиниане не только посвящения или признания, но и тема связи Пушкина с Украиной (Н. Терещенко, Д. Павлычко, И. Драч и др.), постоянное стремление осмыслить эту связь и по-своему истолковать. «Мы благодарны Пушкину за великую любовь к нашей земле, к нашему Днепру, к нашей истории, — говорит П. Загребельный. — Мы благодарны ему за то, что вот уже более полутора столетий идёт он к нам своими высокими думами, несёт свой гений, щедро дарит его...»
4
Как бы продолжая эту мысль, другой современный украинский писатель, Б. Олийнык, заключает: «Нам, украинцам, Александр Пушкин, кроме всего, дорог ещё и тем, что на лучших страницах его творчества лежит голубой отсвет Украины, которую он любил трепетно и нежно».
5
_______________________________
1 Рыльский М. Сочинения в 10 томах, т. 10, с. 28, Киев, 1962.
2 Тычина П. Сочинения в 6 томах, т. 6, с. 71, Киев, 1962.
3 Бажан Н. Сочинения в 4 томах, т. 4, с. 169, Киев, 1975.
4 Загребельный П. Неложными устами. Киев, 1975.
5 Олийнык Б. Планета Пушкина. — «Советское литературоведение». 1979, № 9, с. 18.
